Козел отпущения.

"Неприятности никуда никогда не деваются — они просто меняют обличье". - Из пластинки блюзов и рок-н-роллов, записанной Брюсом Уиллисом (5 недель в хит-параде)

Брюс Уиллис хватает того типа за шею, валит на спину.

— Ты тупая задница! — орет Уиллис.

— Я снова все испортил! Я недостоин жить,— лепечет тип.

— Разве можно быть таким идиотом? — ревет Уиллис.

— Разве можно быть таким идиотом? — тупо повторяет бедняга.

— Это я у тебя спрашиваю! Тут Уиллис останавливается, ухмыляется и возвращается к столу.

Ну прямо сцена из голливудской классики: Большая Звезда и маленький человек. Но, видите ли, тупица — это всего лишь игрушка, пластиковый подхалим со встроенным магнитофончиком. Просто одно из приспособлений для вымещения агрессии: заорите на него, и он захныкает в ответ. Эпизод вполне в характере Уиллиса: он жесткий, странно забавный и перегруженный тестостероном до такой степени, что обычный мужчина чувствует себя рядом с ним полевой ромашкой. И потому правила разговора устанавливаются сразу же: по большей части говорить будет Уиллис. а вы — кивать в знак согласия. Он будет вещать, а вы слушать.
Уиллис во всей красе может быть груб, как полицейская дубинка, и скор, как бандитский нож. Потому что слишком долго "тупицей" — по голливудским стандартам — считался Уиллис. Теперь наша очередь...

— Вам,— говорит он.— и людям, которые делают то же, что и вы, приходится каждый день рассказывать новые байки, писать новые истории. И вам приходится врать— противоречия делают вам рекламу.
Уиллис в джинсах и тяжелых армейских ботинках, голова и лицо — в щетине, а шея и плечи — в поддельных татуировках: в футуристическом триллере Терри Гильома "Двенадцать обезьян" он сыграет психа. "У него одна из лучших лысин в мире,— заявил Гильом.— Просто монумент черепного искусства". Уиллис потягивает прямо из бутылки... лимонад, закуривает дешевую сигарету:
— Долгое время бросать в меня камни и грязь было куда интереснее, чем говорить что-то хорошее. Ругать всегда сподручнее, и с тех пор, как обо мне начали писать, это стало нормой. Теперь норма другая: "Он в конце концов не такой уж плохой парень, и он может играть! " Только восемнадцать дней Уиллис работал в "Криминальном чтиве" и всего лишь двадцать два в "Стреляном воробье", но его блестящая и бескорыстная (он даже попросил снять свое имя из титров "Стреляного воробья" — "В этом фильме звезда — Ньюмен") работа в этих картинах сделала больше для возвращения к нему уважения, чем все ленты типа "Цвет ночи".
"Он чрезвычайно одаренный актер, которому случилось добиться огромного успеха, снимаясь в приключенческих фильмах",— говорит Роберт Бентон, работавший с Уиллисом в "Билли Батгейте" и "Стреляном воробье". Ему вторит Гильом: "Брюс очень силен своим спокойствием — все понимают, что это затишье перед тем, как он перевернет вселенную". Уиллис успешно расправился и с бульварной прессой: он и Мур все еще женаты! Целых восемь лет!
У них трое дочерей, они владеют апартаментами в Малибу и на Манхаттане, но растят детей на ранчо: "Там у нас есть лошади. Это убежище, место, где не надо думать о Голливуде". Когда-то он был широко известен дебошами, но вот уже восемь лет и капли в рот не берет: "Мои вечеринки просто приобрели иной привкус. Я по-прежнему получаю от них удовольствие, но мне не надо больше выпивать по полторы бутылки водки". Скоро ему стукнет сорок, и, если все пойдет по плану, чтобы посмотреть "Крепкий орешек-3", толпа будет выстраиваться в очередь. Это ли не месть?
— У меня прекрасные друзья, замечательные дети и действительно любящая жена.— Уиллис решительно заключает:— Мне не о чем жалеть, не с кем сводить счеты... Прекрасно. Но почему тогда Брюс Уиллис так зол?
Нет, в общении он великодушен и в высшей степени любезен, часто привстает, чтобы подлить мне воды. Но одно из его любимых словечек — "продажный". "Голливуд очень продажное место, парень,— говорит он.— Там трудно найти честных людей. В Голливуде все либо черное, либо белое, ты либо честен, либо нет".
Во время съемок "Крепкого орешка-3" Уиллис выступил по телевидению с призывом поддерживать полицию: "Убеждение, что полицейские плохие парни,— это ложное убеждение. Нет ничего более далекого от истины. Полицейские — последний бастион между нами и анархией. А об анархии предпочитают не говорить даже на ток-шоу". Ток-шоу, "вся эта безответственная болтовня" — также из того, что Уиллис ненавидит. Он до сих пор не может прийти в себя после того, как посмотрел по TV разговор с детьми, у которых отец застрелил мать, а потом застрелился сам — на глазах у детей: "Я бы этого ведущего сам пристрелил! Такие шоу — конец цивилизации! "
Как и его герои, Уиллис видит себя одиноким человеком чести в мире, катящемся к краху. "У меня есть моральный кодекс,— объясняет он,— и я знаю, где и когда пересекаю линию между хорошим и плохим". Политическая корректность — модный нынче термин — его бесит: "К морали она отношения не имеет. Политически корректные — это небольшая группа людей, пытающаяся диктовать окружающим, как им жить. Я бунтовал против этого с двенадцати лет".
И продолжает сейчас. В 1992 году, отбросив обычный либерализм голливудской когорты, Уиллис возник на Национальном съезде республиканцев и поддержал кандидатуру Джорджа Буша.
"Пресса загомонила: "О, вот актер, у которого есть своя точка зрения". А что, у актера ее быть не может? Я выступаю как дальновидный налогоплательщик. В прошлом году я заплатил по налогам больше, чем Билл Клинтон за всю свою жизнь! За один год! И раз так, я считаю, что имею право возражать, одобрять или говорить, какого черта мне нужно". Присоединение к республиканской партии было логическим шагом. Сын сварщика, Уиллис рос среди химических заводов Нью-Джерси, изучал актерское ремесло в государственном колледже. Со временем перебрался в нью-йоркский район с символическим названием Адская Кухня, где содержал бар и искал сценическую работу. Это привело к телефильму "Подработки", что привело к "Крепкому орешку", что, в свою очередь, привело к уровню налогов высотой в Монблан.
"То, что произошло со мной,— простой пример Американской Мечты. А основа ее— не щадить своей задницы и трудиться. Поэтому я и включился в работу республиканской партии в 1992 году. Потому что я слышал, как Билл Клинтон говорил, что есть нечто неправильное в Американской Мечте. Это, видите ли, неправильно — хотеть чего-то достичь, неправильно хотеть стать богатым. Вот дерьмо! Моя Американская Мечта — пахать, пахать и пахать и — хотеть. И она правильная. А если неправильная — то Брюс Уиллис бросает вызов такой Америке".
С первой вспышки славы Уиллис открыто придерживается стиля жизни, более подходящего временам голливудских излишеств, чем девяностым годам. Он живет широко.
"Я уверен в себе,— говорит он,— и у меня всегда было собственное мнение, хотя я знаю, что это все равно, что дразнить быков. Публика предпочитает кумиров более скромных и покладистых.— Его голос опускается до сюсюканья:— "Спасибо вам, друзья. Черт возьми, друг, спасибо". Я не заискиваю перед публикой. Я делаю свою работу, если нравится — приходи, не нравится — присутствие необязательно".
Для человека, который не любит общаться с прессой, Уиллис весьма разговорчив. Дайте ему тему — и он вонзит в нее зубы, как ротвейлер в кусок мяса. Особенно, если темой будут Слова, Которые Часто Используются При Описании Брюса Уиллиса. Например, "ухмылка". "Гляди, вот мое лицо. Если оно выглядит мерзко — пусть так, но я так улыбаюсь. У меня кривая улыбка, но я никогда не говорил: "Эй, Америка, я ухмыляюсь! Гляди на меня! Люби меня! " Они нашли способ повернуть против меня даже мою улыбку. Ну и черт с ними! " Или — "телохранитель".
Везде, где бы ни появился Уиллис, за ним, как тень, следует Эви Корейн, добродушный, но огромный бывший военнослужащий израильской армии. "Бедный Эви вызывает столько кривотолков, потому что он такой здоровенный, и каждый думает, будто он телохранитель. Эви — мой ассистент, которому пришлось когда-то работать в службе безопасности. Но всем нравится словечко "телохранитель": оно играет на имидж".
Мы подходим к другому популярному словечку: "свита".
"Свита — просто чушь,— опровергает он.— Это просто друзья. Люди, с которыми я люблю проводить время. Если вдруг вы в два ночи завалитесь в бар с парой-тройкой ребят, никто не скажет, что это — ваша свита. А моих приятелей окрестили этим словцом. "Свита" подразумевает группу прихлебателей и подхалимов, которые верещат: "Ты великий! Ты классный парень! " Прежде всего, я никогда не якшаюсь с подобными людьми. Я общаюсь со своими друзьями, вот и все".
Уиллис судит по высшей мерке не только себя, но и окружающих. Большинство актеров предпочитает не говорить о провалах, но свои неудачи Уиллис обсуждает охотно. "Если фильм удался, я — герой. Если нет, я — собака. Пытаться сделать хит — все равно, что луну с неба достать. Легко сказать: "Это вина актера, Брюс Уиллис виноват в том, что фильм провалился". Я долго работал с плохими режиссерами. Я работал с ребятами, которым не следовало стоять у руля. Но никогда не говорил: "Это их вина! Не приставайте ко мне! " Я просто склонял голову и говорил: "Я сожалею, я плохо работал". Я быстро понял одну вещь: никто не выставляет их за дверь. За исключением Тома Круза и Деми Мур.
К Деми Мур, своей жене, Уиллис испытывает искреннее уважение. "Она безусловно самая высокооплачиваемая и самая кассовая актриса. И я всегда поддерживаю свою жену. А это, знаете ли, важнее всего". Он даже никак не ограничивает привычку своей жены появляться на экране и обложках журналов абсолютно голой: "Она и голая порядочнее всех одетых". Время гримироваться. Уиллис опускается в кресло, и гримерша начинает обрабатывать татуировки на его шее. Они наклеены— вроде тех наклеек, что шлепают на продукты в супермаркетах.

— Да,— говорит Уиллис.— Я тут недавно был в супермаркете и случайно задел локтем одного покупателя.

— И что он сказал? - Уиллис ухмыльнулся: — Пятнадцать миллионов долларов...